Занзас.

Несомненный босс. Человек, за чьей страстью, волей и желанием пойдут толпы. Не герой, но почти бог. Порой складывается такое ощущение, что ему в младенчестве ввели смертельную дозу тотальной мизантропии, доставляющей ему удовольствие с каждой секундой все больше и больше. В детстве мама, гонимая безграничной бедностью, сдала его на попечение боссу мафиозной семьи, искренне считая, что ее сын – великий ребенок великого человека. С этого и начался выход в свет ребенка, не желающего мириться с действительностью. Он крушил все на своем пути, не ураган, но силы достаточно. В семнадцать он узнает, что и не сын Великого вовсе, что он бедняк откуда-то из провинции, с написанным на роду: «мы должны лишь чистить ботинки и лизать задницы». Что ему, конечно же, не по душе. В том же семнадцатом году он встречает юнца, которого ничем не заткнуть, ничем не унять. И вот тут-то начинается действо..

Скуало.

Сметающий все на своем пути, как дождь. Нет, ливень и не меньше, настолько его эго нельзя унять. Нельзя унять ни в силе, ни в мощи, ни в стремлении, ни, даже, в покорности, настолько он стихиен. С детства он старался куда-то бежать, зачем-то спешить. Все время. Без остановки. Будто вот-вот и воздух кончиться. И снова придется грызть себе горло для нового глотка.
Это началось еще в школе, когда он перестал видеть что-либо, кроме собственного меча и поверженного противника, когда только одних глаз хватило бы для предобморочного состояния. Все, кто бы ни вставал у него на пути с клинком из титана или железа, в конце концов падали наземь, проклиная соперника всеми кошмарами земными. Благо, мафиозный лексикон позволял это делать каждый раз по-новому и не единожды.
Так бы и шли его скучные дни, если бы не один из череды банкетов. Почему череды? Потому что очередь из праздников, восхваляющих бог весть что, зачем и когда.
И вот, он уже стоит и не может оторвать взгляда от этих властных глаз, захватывающих и подчиняющих только своей безграничной яростью, видящих всю его мелочно-блядскую душонку как на ладони. И вот его ноги уже сами идут, тянутся, стремятся упасть в них, понять, почувствовать, принять эти самые глаза.
- ты пойдешь за мной?
- ..куда угодно.

Луссурия.

Многие бы при взгляде на него потеряли бы дар речи, после чего, в приступе бесстыдной ненависти, стали бы просто, не унимаясь, покрывать грязью, как асфальтом, втаптывая каждым словом все глубже и глубже его нутро. Но он не был бы собой, если бы не знал, как с этим мириться. И вот уже грубиян стыдливо заливается краской и начинает спешить по каким-то неважным делам, не оглядываясь. Но. Но он лишь получает от этого удовольствие. Выращенный на какой-то из плантаций любви в солнечной Италии, бесспорно-яркий представитель своего атрибута. Такой же, собственно, яркий и энергичный. Способный забрать все и вся под свое теплое крылышко способный опрокинуть все предубеждения соперника, перевернув его на собственную сторону. Несомненный псих. Но ведь мы все здесь такие, не так ли? Пришедший не ради крови, а, может, ради ее уменьшения? Бесконечно готовый к бою, с неисчерпаемым запасом потенциала, бесспорно.. живой. Яркий луч, достойный носить пафосный черный смокинг и не менее пафосные очки.

Бельфегор.

Всю жизнь ему чуть-чуть не хватало удачи: чуть-чуть до короля, чуть-чуть до любимого сына, чуть-чуть до победы, чуть-чуть до удачи. И до жизни, как вы думаете, сколько ему не хватает?
Родившийся с опозданием в долю секунды, он с первой минуты перестает относиться к жизни как к привилегии. Что вы, напротив, это она ему обязана! Всем, во всем, ко всем, обо всем.
Уже с ранних годов малыш показывает свою смышленость, доводя, с переменным успехом, своего брата до истерик и паники. Но к школьным годам его пылкость уступает стремлению брата, вырождая последние светлые чувства в его голове и сердце. И вот уже, вытаскивая очередного червяка из своей глотки, он берег кухонный нож и заставляет наследного короля вступить в бой за престол. И как бы сказали сейчас классики: «и был долгий кровопролитный бой не на жизнь, а на смерть». Если ему и был преподан урок жестокости, то в этот день он вычерпал его до дна.
Семья, не приняв ни одно из пунктов списка его поступков, выгоняет его подальше, как несомненного выродка, оскверняющего чистоту крови. Королевской крови. Ошибочно.
И вот уже, полный жажды крови и ненависти к миру, он вступает в бунт с абсолютно такими же сволочеподобными отбросами современной мафии, становясь маленьким гением, нападающим из ниоткуда и исчезающим в никуда, убивающим с особым садистским наслаждением, упивающийся каждым проявлением боли у жертвы. Начинает.
Но для всех ли начало?..

Леви А Тан

Говорят, что нет ни одной семьи без урода. А в семействе уродов кто будет занимать это почетнейшее место?
Этот парень всегда старался быть лучше, чем есть на самом деле. Он никогда не убивал ради какого-то внутреннего удовольствия, но убивал, он никогда не открывал бабочкам крылья ради эстетики, но отрывал, он никогда не молился ради веры, но молился. Не жестоко, но тотально.
Всю жизнь является сгустком упорства и преданности. Сгустком, который слишком часто кровоточит. Он уже и сам не вспомнит, когда это началось, но ведь началось. Началось первым убийством для верности, первым разрядом для уважения, первым проигрышем для почтения. Все для, ничего в. Часто вспыльчив и не сдержан, но, опять же, Вы попросите, попробуйте, может и поможет. Про таких говорят, «заставь дурака богу молиться, он и лоб себе расшибет». И ведь расшибет же. Главное – правильно и к месту попросить. И он не только расшибет. И не только лоб. И не только свой.

Фран.

Не злобен, но хамит так, будто у него в кармане запасная челюсть. Не вспыльчив, но довести своим сознанием может любого, достаточно лишь на секунду приоткрыть его черепную коробку. Ведь у хранителей именно этого атрибута черт знает что в ней. И ведь притягивает, не так ли?
Сумасшедший юнец, всегда создающий иллюзию нормальности. Обиженный и дьяволом, и богом, и черт знает кем, но ведь наплевать же.
Никто ему не указ и, от части, даже он сам. Не скромен, но молчалив. Не следует, но предан. Он-нынешний лишь отражение, усердно воспитанное и взращенное его учителем, религиозным фанатиком, слепо следующим за своей мечтой. И это так пугает, правда? Младенчество, которое ему стерли. Детство, которое ему не нужно. Юность, которую он продал. Цель, которую ему размыли.
Тотально ускользающий и, несомненно, неуловимый. Очередной типичный представитель атрибута с, так подходящим этой семейке, трам-тарарамом в жизни.
Загадочная персона. Не описать. Прощаю.

Ну что, не страшно?